Первое упоминание о Клязьме — судоходной относится к 1897-му году. Тогда костромской помещик и пароходовладелец Катенин открыл на реке первую пассажирско-грузовую линию, для чего пригнал с Унжи пароход “Посыльный”. Опыт оказался весьма удачным и в следующую навигацию по Клязьме ходило уже три катенинских судна. Сельское хозяйство, народные про-мыслы, лесная и ткацкая промышленность Гороховца, Вязников, Мстеры, Холуя, Шуи, Палеха и Коврова обеспечивали пароходы обильными заказами. Через три года у Катенина на Клязьме появились конкуренты — вязниковский промышленник Николаев и предприниматель с Оки Щербаков. Катенин занялся исключительно грузами, а вот между последними двумя господа-ми развернулась жестокая борьба за пассажиров. Вряд ли кто-то из них слышал в то время про капитализм, но дело свое мужики знали крепко. Не мордобитием друг друга с реки выживали и не взятками губернатору — четким графиком движения, скоростью, удобством салонов и кают, но главным образом — ценами на билеты. Дошло до анекдотизма. Один цену за проезд снизит, тут же и второй команду приказчику дает… Народу-то что, он рад веселиться, — подхватил поклажу и айда на соседнюю пристань где подешевле. Долго пароходчики таким вот макаром друг другу нервы мотали — один терпелив, но и другой не из робких. Наконец, когда Щербаков стал возить пассажиров в Нижний Новгород за 10 копеек, нервы у Николаева не выдержали — почесал бедолага затылок, позвал приказчика и говорит ему: “подика-ты, брат, да и отмени во-все плату на моих пароходах. а чтобы чужаку впредь наука была — укажи отныне и до моего особого распоряжения каждому на борт входящему давать бесплатно булочку сдобную и стакан молока!” На следующий день пароходы “конкурирующей фирмы” не вышли в рейс, а затем их владелец и вовсе ушел искать лучшей доли на Волгу, булочки были отменены, дела в конторе Николаева пошли своим чередом… (1)
В описываемые времена конечным пунктом пароходных рейсов был город Ковров (180 км от устья), да и до него пароходы доходили лишь в мае-июне по высокой воде. Дело в том, что первые клязьменские пароходы имели довольно внушительные для Клязьмы габариты (длина 30-35 м, ширина — 5-6 м, осадка — от 0,8 м порожним до 1,5 м в грузу) и не могли пройти в ме-жень некоторые перекаты перед Ковровом, а в особенности — расположенную за городом выше по течению Нерехтинскую каменную гряду. (1)
вот еще одна статья.
«…Утром мы услышали с реки какие-то странные звуки. Шум и пыхтение представлялись чем-то совершенно необычным. Подбежав к береговому откосу, я увидел издали столб черного дыма и вначале решил, что на быстрине горит барка, но потом из-за острова неподалеку выползло невиданное самодвижущееся судно, которое с шумом и плеском медленно двигалось против течения. У него с боку крутилось колесо, вздымая пенный след своими плицами. Подойдя ближе, первый увиденный в нашей деревне пароход вдруг подал гудок и огласил всю окрестность сильным медным звуком. Восторг нас, мальчишек, был неописуем!» — так в последствии описывал впечатления от впервые увиденного чуда тогдашней техники в конце XIX века сын крестьянина деревни Мячково Гороховецкого уезда Иван Семенов.
Имеющая 647 километров в длину Клязьма изобиловала мелями и перекатами, поэтому на несовершенных паровых суденышках капитаны не решались заходить в столь коварные воды.
Сложилась удивительная ситуация. Некоторые купцы Владимирской губернии уже владели пароходами, но их «флот» бороздил реки в других уголках необъятной России. Например, ковровским купцом Першиным уже в 1870-е годы принадлежало 6 пароходов. Причем старообрядцы Першины, проповедовавшие трезвость, труд и умеренность в развлечениях, давали су-дам весьма колоритные имена: «Трудоборец», «Трудолюбец» и даже «Трудоносец». Однако эти пароходы ходили по Волге и Каме.
В то время жалование капитана составляло около 800 рублей за навигацию (годовой оклад среднего чиновника) при хозяйском содержании (питание, белье и каюта). Хороших капитанов переманивали, суля им прибавку к зарплате и премию — «наградные».
Первым отважился на плавание по Клязьме костромской помещик Катенин. В апреле 1887 года, первый пароход Катенина вошел в Клязьму. Это был «Посыльный», совершавший до этого рейсы по Унже, притоку Волги. Во время высокой воды в половодье он доходил до Коврова, а в остальное время курсировал от пристани Холуй в Вязниковском уезде до Нижнего Новго-рода. Опыт оказался удачным. Вскоре Катенин пустил по Клязьме еще два парохода: «Клязьма» и «Ковров». Суда были грузопассажирскими. Желающих воспользоваться услугами нового вида транспорта было немало, однако уже в 1889 году судовладелец Катенин передал свое дело ковровчанину М. Николаеву.
Матвей Егорович Николаев, потомственный крестьянин из села Фоминки Гороховецкого уезда, к тому времени уже не мало лет занимался перевозками грузов на барках, которые тянули бурлаки. В молодости он и сам ходил с бурлацкими артелями и изведал нелегкий труд коногона. Удалось найти уникальные воспоминания Николаева, которые были записаны в начале 1900-х годов. Вот как он рассказывал об устройстве пароходства на Клязьме: «С проведением железных дорог на барках дел становилось все меньше и меньше. Тогда мне пришлось купить по случаю три старых парохода за 18 тысяч рублей, а вслед за тем я решил выстроить свой новый пароход. Мои пароходы стали ходить по Клязьме, а так как до сих пор на Клязьме пароходов не было, то дело наше наладилось, было очень хорошо. И пассажиров, и товара для перевозки имелось много.
Но как-то на нашем пароходе проезжал нижегородский купец Щербаков. Наш пароходный капитан рассказал ему, что наше дело золотое дно и что стоит только выстроить большие мелководные пароходы, и деньги можно загребать лопатой.
Щербаков вскоре же построил три парохода и переманил к себе нашего капитана. Началась между нами конкуренция. Товар стали возить за полцены, а пассажиров чуть ли не даром – только иди да садись…
Три года продолжалась между нами конкуренция, и оба мы потерпели убытки тысяч по тридцати. Наконец, мне удалось объяснить Щербакову, что дела идут гораздо хуже, чем он думает и что служащие ведут его к разорению. Тогда только Щербаков согласился упорядочить наше дело. Мы установили расписание, по которому наши пароходы должны были ходить поочередно. Наконец, у нас установился должный порядок».
Однако и Щербаков с Николаевым недолго оставались монополистами. К началу XX века по Клязьме уже ходили пароходы десятка различных компаний. Нередко пароходы называли своим именем или именем домочадцев.
Характерен пример крестьян Клязьминского Городка Носковых. Глава семейства Федор Нос-ков занимался различными видами торговли, имел около 20 магазинов, даже выстроил свою ткацкую фабрику. К 1910 году он построил три небольших парохода. Флагман этого «флота» именовался «Федор Носков», а два других – в честь сыновей «Василий Носков» и «Агафон Носков». «Человек и пароход» Василий Носков после смерти отца возглавил семейный бизнес, став ковровским купцом. В марте 1917 года после Февральской революции его как активиста партии кадетов даже ненадолго избрали городски головою (мэром) Коврова. Однако конец его правлению, так же как и частному судоходству на Клязьме, положил октябрь 1917 года. Тогда все пароходы были национализированы и в абсолютном большинстве сменили свои названия на «революционные».